Волки и овцы - Страница 23

Горецкий. Хоть за пять верст, если прикажете.

Беркутов. Так далеко не нужно. Только постарайтесь, чтоб вас не заметили, вообще не будьте очень откровенны и не болтайте пустяков. Вы отдали пятнадцать рублей Михаилу Борисычу?

Горецкий. Сейчас в саду отдал-с. Денег мне не дадите?

Беркутов. Завтра утром пятьдесят рублей, а теперь ни гроша. Прощайте!

Горецкий кланяется и уходит.

Явление седьмое

Беркутов, Купавина.

Беркутов. Виноват. С Горецким я кончил и весь к вашим услугам.

Купавина. Угодно вам продолжать наш разговор? Утешьте меня!

Беркутов. Очень рад, очень рад. Я удивляюсь, как вы до сих пор не сочлись с Мурзавецкой, – вы видитесь с ней часто. Надо было хорошенько разобрать дело, – на слово никому верить не должно, – и сойтись на какую-нибудь сделку, склонить ее на уступку, на рассрочку, чтоб расплатиться без затруднений и без хлопот. Вы, как видно, не успели привести в ясность ни имения вашего, ни доходов, ни обязательств, которые лежат на вашем имении. Вы скажете: «Я все пела». Прекрасно. С вас и требовать многого нельзя: вы неопытны, ваше положение новое для вас. Но неужели у вас, кроме продажного подьячего, не было ни близких, ни знакомых, кто бы мог привести в порядок дела по вашему имению? Неужели вы ни в ком не видали участия к вам, не имели ни от кого доброго совета?

Купавина. Нет, имела.

Беркутов. Да что же?

Купавина. Да не послушала.

Беркутов. И даже не отвечали на письмо…

Купавина. Довольно странное, в котором…

Беркутов. Было все, что нужно для вас: дружеское участие и практические советы.

Купавина. Вы сердитесь на меня?

Беркутов (с улыбкой). Нет.

Купавина. Так докажите, что не сердитесь, и помогите мне добрым советом!

Беркутов. Это моя обязанность. Но примете ли вы мой совет? Дайте мне слово, что вы меня послушаете.

Купавина. Связать себя словом, не зная…

Беркутов. Не бойтесь, мой совет бескорыстен: я имею в виду вашу одну пользу.

Купавина. В таком случае я приму. Что ж вы мне посоветуете?

Беркутов. Выходите поскорей замуж!

Купавина (с изумлением). Замуж? За кого?

Беркутов. За Мурзавецкого.

Купавина. Вы меня оскорбляете.

Беркутов. И в помышлении не имел ничего, кроме доброго расположения к вам.

Купавина. Я не знаю, как они осмелились! Намеки Меропы Давыдовны очень понятны были.

Беркутов. Да отчего ж им не сметь? Он – дрянь мальчик; но ведь своих недостатков он не замечает. Он дворянин, еще молод, может получить кой-что от тетки, и нельзя сказать, чтобы вы, с вашим приданым, стояли для него очень высоко.

Купавина. Вы или шутите, или хотите обидеть меня.

Беркутов. Ни то, ни другое; всякий умный человек скажет вам то же, что я.

Купавина. Так, по-вашему, для меня единственное средство – выйти за Мурзавецкого?

Беркутов. Не единственное, но лучшее, чтоб сохранить в целости имение и не разориться.

Купавина (твердо). Так выходить? Я вас решительно спрашиваю…

Беркутов. Да, выходите! Хорошо сделаете, очень хорошо.

Купавина. Какой тон у вас равнодушный! Вы, как медик, приговариваете к смерти без сострадания.

Беркутов. Но когда обращаются к медику, так от него не сострадания требуют, а знания своего дела и полезного совета.

Купавина. Я могла надеяться, судя по нашим прежним отношениям…

Беркутов. Беспощадное время уносит все.

Купавина. И по последнему письму…

Беркутов. За последнее письмо извините! Сбираясь сюда не надолго и, вероятно, в последний раз, я хотел встретиться со всеми любезно и оставить по себе хорошее впечатление. Может быть, я пересолил, впал в пошлость…

Купавина. Только?

Беркутов (холодно). Только. Вы еще не отвечали Мурзавецкой на письмо?

Купавина. Нет.

Беркутов. Надо отвечать.

Купавина. Я не знаю – что.

Беркутов. Это не мудрено. Если хотите, я вам помогу. Я завтра утром буду у Мурзавецкой и поговорю о вашем деле; может быть, оно и не так страшно, как кажется издали. Вы мне доверяете?

Купавина. Я прошу вас.

Входит Лыняев.

Явление восьмое

Купавина, Беркутов, Лыняев.

Лыняев. Ходил, ходил по саду, еще хуже, так и клонит.

Купавина. Этому горю помочь очень легко. Мы с Васильем Иванычем пойдем писать письмо Мурзавецкой, а вы можете расположиться здесь как вам угодно. Эту комнату мой муж нарочно и устроил для послеобеденных отдыхов: окна на север, кругом зелень, тишина, мягкие диваны…

Лыняев. Именно все это мне и нужно для того, чтоб быть совершенно счастливым.

Купавина. Так и будьте!

Лыняев. Постараюсь.

Купавина и Беркутов уходят.

Кто что ни говори, а холостая жизнь очень приятна. Вот теперь, например, если б я был женат, ведь жена помешала бы спать. «Не спи, душенька, нехорошо, тебе нездорово, ты от этого толстеешь». А того и знать не хочет, как ее «душеньке» приятно уснуть, когда сон клонит и глаза смыкаются… (Садится на диван под окном.)

Глафира из-за портьеры смотрит на него страстным, хищническим взглядом, как кошка на мышь.

А как хорошо просыпаться холостому! Как только откроешь глаза, первая мысль: что ты сам себе господин, что ты свободен. Нет, я неисправимый холостяк, я свою дорогую свободу не променяю ни на какие ласки бархатных ручек! (Медленно склоняется к изголовью.)